|
|
Япония:бей китов - спасай традицию! Недавно отношения между самыми мощными из мировых держав резко ухудшились. Президент США и премьер-министр Великобритании направили японскому премьеру резкие письма. Госсекретарь США Мадлен Олбрайт, находясь в Японии, публично осудила действия этой страны. Пресс-секретарь Белого дома Джозеф Кроули высказался еще резче: "Мы заставим Японию прекратить этот промысел!" Речь шла не о поставках оружия или ядерных технологий какому-нибудьтеррористическому режиму, а всего лишь о том, что японская китобойная флотилия "Нишин-мару" вышла в очередной поход за добычей. Правда, в этом году японцы объявили, что помимо 160 малых полосатиков-минки (традиционной добычи японских и норвежских китобоев в последние годы) они намерены загарпунить 50 полосатиков Брайда и 10 кашалотов, на которых никто в мире не охотился с 1986 года. Однако специалисты Института изучения китообразных (которому, кстати, и принадлежит "Нишин-мару") утверждают, что все три вида процветают, и промысел в таких масштабах не нанесет их численности ни малейшего вреда. Кто же прав в этом споре? Киты у черты Охотой на китов испокон веку занимались многие прибрежные народы, но коммерческий китобойный промысел начался с XVI века, когда китовый ус и ворвань (перетопленный жир) превратились в предмет международной торговли. Пионерами в этом деле были баски, но к ним очень быстро присоединились англичане, голландцы, скандинавы и другие. Классический способ добычи - метание ручных гарпунов со шлюпок - требовал немалого времени, незаурядной сноровки и был весьма опасен для самих участников охоты. Однако и этого кустарного способа хватило для почти поголовного истребления тихоходных, держащихся вблизи берега видов - гренландского, серого и южного гладкого китов. Но это были еще цветочки. Во второй половине XIX - начале XX века переворот в китобойном промысле совершили паровой корабль-китобоец с гарпунной пушкой (1868 год), дальние антарктические экспедиции (1904) и пелагические китобойные флотилии (1923). Последние состояли из большого головного корабля, игравшего роль плавучей базы, и нескольких китобойцев. Китобоец настигал и убивал кита, после чего тушу поднимали на корабль-базу и разделывали. Сочетание скорости и маневренности китобойца с огромной вместимостью базы позволяло таким флотилиям месяцами вести промысел сколь угодно далеко от берега. В результате все без исключения виды и популяции китов оказались доступными для промысла. Последствия стали заметны уже к середине 20-х годов - многие районы традиционной добычи опустели, наиболее популярные виды (прежде всего синие киты) встречались все реже. Отдельные капитаны и владельцы флотилий предлагали какие-то ограничения, Новая Зеландия ввела их в водах, которые считала своими территориальными, в 1931 году была даже подписана первая международная конвенция по регулированию добычи китов, а с 1935 года введен запрет на промысел почти истребленных гладких китов. Но к этому времени сравнительно дешевый китовый жир стал сырьем для производства не только маргарина и мыла, но и нитроглицерина, в свою очередь служившего полуфабрикатом для динамита. К прежним "великим китобойным державам" - Англии и Норвегии - добавились Германия и Япония, не соблюдавшие никаких ограничений. Несмотря на прекраснодушные международные документы, промысел неуклонно расширялся. Во время мировой войны киты получили некоторую передышку, но сразу после нее промысел возобновился с еще большей интенсивностью. На арену вышел новый мощный игрок - СССР, получивший в качестве трофея германскую китобойную флотилию, которой новые хозяева дали имя "Слава" (до войны наши китобои ограничивались промыслом кашалотов в дальневосточных морях). В то же время стала очевидной необходимость ограничения промысла: практически все добывающие страны подписали Конвенцию по регулированию китового промысла, вступившую в силу в 1948 году. Ее рабочим органом стала Международная китобойная комиссия(IWC), большинством в две трети голосов определявшая, кого, где, когда и в каких количествах можно добывать. Только в 1995 году, на волне общей тенденции к рассекречиванию советских архивов стали известны истинные результаты многолетней деятельности наших китобоев. Выяснилось, что в отчетах, исправно представляемых советской делегацией вIWC, были фальсифицированы абсолютно все данные: количество убитых китов, их видовая принадлежность (с 1949 по 1980 год добыто 3200 гладких китов, промысел которых был полностью запрещен все это время), возраст, пол, физиологическое состояние (капитаны флотилий не щадили даже беременных и кормящих самок), сроки и районы добычи... Это свидетельствовало не только о безнадежной лживости официальной советской статистики, но и о недоступности пелагического промысла китов сколько-нибудь эффективному контролю: советские китобои, десятилетиями грубо нарушавшие все и всяческие ограничения, так ни разу и не были уличены в браконьерстве, и если у кого-то и были подозрения, доказать их было невозможно. Вопрос о том, насколько соответствовали действительности цифры, представляемые другими делегациями (на основе официальных отчетов китобойных компаний), остается открытым по сию пору. Очень похожая история с попытками международного регулирования рыбного промысла показывает: каковы бы ни были соглашения, в океане каждый добытчик все равно берет столько, сколько сможет. Если только не следить за каждым судном с такой же тщательностью, с какой разведки крупнейших держав отслеживают стратегические ракетоносцы друг друга. Однако с начала 60-х годов мировой китобойный промысел начал клониться к закату. Бурное развитие органической химии обесценило китовый ус и китовый жир, в то время как сокращение поголовья морских гигантов (уже не отдельных видов, а всего китового населения Мирового океана) постоянно увеличивало себестоимость этих продуктов. С другой стороны, в мире все больше набирала силу идея отказа от взгляда на природу как на неисчерпаемую кладовую дармовых ресурсов. Еще в 50-е годы по настоянию сэра Питера Скотта (очень много сделавшего для остановки бойни в океане) шесть видов китов были включены в Список редких млекопитающих и птиц - прообраз международной Красной книги. В 1972 году Конференция ООН по проблемам окружающей среды рекомендовала ввести десятилетний мораторий на коммерческий промысел китов. Тогда IWC отклонила это предложение, однако примерно в это же время список стран, ведущих дальний промысел, начал быстро сокращаться. Поскольку страны, вышедшие из промысла, оставались членами IWC (и вдобавок привлекали туда другие страны - в основном небольшие и никогда не занимавшиеся добычей китов), китобойная комиссия стала превращаться в антикитобойную. На рубеже 80-х весь Индийский океан был объявлен китовым заповедником, а в 1982 году было наконец принято и предложение о полном моратории, начиная с сезона 1985/1986 года. Правда, четыре члена IWC - Норвегия, Перу, Япония и СССР - отказались подчиниться решению большинства и объявили о намерении продолжать добычу. Поскольку на две последних страны к тому времени приходилось до 80 процентов мирового промысла, в том числе практически весь пелагический, их отказ, казалось, превращал мораторий в фикцию. Но буквально за несколько лет после принятия решения советский китобойный флот успел развалиться: в 1987 году последняя действующая китобаза - "Советская Украина" - вернулась из своего последнего рейса. Оказавшись фактически в одиночестве, Япония на рубеже 90-х сняла свои возражения против моратория. Интересно, что советская (а затем российская) делегация в IWC не сделала этого до сих пор: не имея ни единого корабля, растеряв за тринадцать лет кадры, руководство Госкомрыболовства все никак не решится распрощаться с надеждой на возобновление китового промысла. Нельзя, но очень хочется Мораторий, принятый в 80-е и действующий до сих пор, не абсолютен. Он допускает ограниченный океанский промысел "в научных целях", квоты которого каждое государство - член IWC устанавливает для своих граждан самостоятельно (этой лазейкой и пользуется сейчас Япония - именно поэтому последняя в мире пелагическая китобойная флотилия принадлежит научно-исследовательскому институту), а также добычу китов прибрежными народами, для которых китовая охота - элемент традиционной культуры и образа жизни. В последнем случае предполагается, что китов добывают близ берега, без применения промышленной переработки, а главное - все продукты промысла потребляются самими аборигенами и не являются предметом торговли. В действительности все эти критерии более чем условны. Скажем, Норвегия, отказавшись в 70-е годы от дальних походов, продолжает промысел малых полосатиков в прилегающих к ней морях. Промысел не влияет на численность эксплуатируемой популяции и более чем традиционен для норвежского народа. Продукты его, правда, поступают в продажу, но только на внутренний рынок, то есть в конечном счете потребляются самими норвежцами. Однако при этом используются современные корабли, гарпунные пушки, промышленная разделка. Да и понятно, что традиции традициями, но для норвежцев китовая охота не имеет такого значения, как для береговых чукчей или чукотских эскимосов, которые в случае отказа от нее должны будут либо умереть с голоду, либо превратиться в откровенных паразитов. С другой стороны, эскимосы Аляски и Канады используют продукты промысла (китовый ус, кости, кожу) для изготовления поделок, которые сбывают туристам, - что не мешает IWC и национальным правительствам (в том числе американскому - главному противнику всякой добычи китов) считать их промысел "аборигенным" и "поддерживающим". Однако в этом отказано четырем северояпонским деревням потомственных китобоев, веками питавшихся китовым мясом. Что до японского "научного" промысла (глубоко убыточного и существующего только за счет госдотаций - несмотря на то, что килограмм китятины стоит в розничной торговле 80-90 долларов), то Япония и не скрывает, что его главная цель - сохранение отрасли. По мнению японских специалистов, численность многих видов китов сегодня весьма далека от опасной черты, а малый полосатик - основа промысла - никогда к ней и не подходил. Значит, пора пересмотреть как запрет на добычу этих видов, так и запрет на торговлю продуктами из них (сегодня все киты включены в так называемое I приложение Вашингтонской конвенции 1973 года по контролю за торговлей редкими и исчезающими видами флоры и фауны, перечисляющее виды, международная торговля которыми полностью запрещена). Именно эта перспектива (а не сама по себе ежегодная добыча нескольких сотен малых полосатиков, мировая популяция которых оценивается в 0,6-1,3 млн. особей) и тревожит сегодня защитников природы. Если будет разрешена хотя бы ограниченная торговля китовым мясом, для китобоев откроется бездонный восточноазиатский продовольственный рынок. Промысел, увядший по экономическим причинам, вновь станет доходным, и тогда добывать китов захотят все. А как мы уже знаем, пелагический промысел не поддается контролю - в том числе и по видовому составу. Между тем, если некоторые виды китов действительно успешно размножились, то численность других (в том числе синего кита - самого большого животного на Земле) остается на той же опасной отметке, где их застало прекращение промысла, и не проявляет тенденции к росту. До момента, когда промысел вновь исчерпает себя экономически, эти виды могут просто не дожить. Парадоксальным образом усиление политического и пропагандистского натиска защитников китов на китобойные страны может способствовать превращению этого кошмара в реальность. Лобовое противостояние сторонников и противников промысла внутри IWC уже фактически лишило эту организацию возможности эффективно регулировать промысел. Китобойные страны могут в любой момент выйти из Конвенции - а тогда уже ничто не помешает им добывать столько китов, сколько они захотят. Выходом из тупика могло бы стать принятие предложений, внесенных в 1995 году на рассмотрение IWC делегацией Ирландии и поддержанных ведущими международными экологическими организациями. Суть их сводится к тому, чтобы разрешить традиционный прибрежный промысел китов (возможно, признав таковым норвежский и японский), но полностью запретить промысел пелагический (с коммерческими, "научными" или какими-либо иными целями) и международную торговлю китовым мясом - независимо от статуса того или иного вида в Вашингтонской конвенции. Несмотря на определенные юридические трудности (прибрежный промысел предполагается квотировать и контролировать - но морское право не предполагает возможности международного контроля в 200-мильной прибрежной зоне, в которой исключительное право экономической деятельности принадлежит соответствующему государству, а тем более - в территориальных водах), эти предложения вполне осуществимы. Однако как пятилетняя история их обсуждения вIWC, так и нынешний обмен любезностями между США и Японией показывает, что стороны конфликта больше стремятся продемонстрировать решительность, нежели найти решение. Источник: Итоги
|
|